В мире, где тени длиннее, чем кажется на первый взгляд, Александр Шмидт выстроил свою империю, оставаясь практически невидимым. Его имя редко звучало вслух в тех кругах, где решались настоящие судьбы, но его влияние ощущалось повсюду. Он был архитектором системы, тонким знатоком человеческих слабостей и безжалостным стратегом, превратившим рынок элитных услуг в отлаженный механизм, приносящий баснословные доходы. Долгие годы его устраивала эта роль серого кардинала, где реальная власть скрывалась за ширмой анонимности, а богатство текло рекой. Однако со временем даже самые высокие финансовые вершины перестали будоражить его. Деньги, некогда бывшие мерой успеха и инструментом влияния, превратились в просто цифры на счетах, в абстракцию, которая больше не могла утолить его растущую жажду. Шмидт начал мечтать о другом – о власти, которая была бы зримой, ощутимой, признанной. Он захотел не просто дергать за ниточки из-за кулис, а занять место в самом центре зала, где его слово стало бы законом, а его фигура – символом непререкаемого авторитета. Эта новая, ненасытная амбиция заставила его изменить проверенные годами правила собственной игры, выйти из тени и сделать несколько рискованных, но, как ему казалось, просчитанных шагов к новой цели. Именно эти шаги, эти попытки прикоснуться к рычагам власти другого порядка, и привлекли к нему внимание сил, перед которыми даже его хорошо защищенная империя оказалась хрупкой. Мир Шмидта, который он считал подконтрольным и предсказуемым, внезапно раскололся, когда на него начала охоту могущественная международная структура – картель, чьи интересы он по неосторожности или самонадеянности задел. Это были уже не конкуренты, которых можно купить или устранить, не правоохранительные органы, которых можно обойти с помощью связей и взяток. Это была машина совсем иного масштаба, безликая, беспощадная и движимая законами, где не было места переговорам или компромиссам. Впервые в жизни Александр Шмидт столкнулся с угрозой, которую невозможно было измерить привычными категориями денег или влияния. Охота велась методично и без эмоций, стирая границы между странами и нарушая все представления о безопасности. Теперь на кону стояло уже не просто будущее его бизнеса, не сохранение статуса или богатства. На кону оказалась сама его жизнь, каждый следующий день которой превращался в борьбу за выживание в условиях, где каждый угол улицы мог таить в себе смертельную опасность, а доверять стало невозможно никому. Из охотника, привыкшего чувствовать себя хозяином положения, он в одночасье превратился в загнанную дичь, вынужденную полагаться только на собственный ум, инстинкты и остатки ресурсов, чтобы попытаться переиграть противника, чьи истинные масштабы и конечные цели оставались для него пугающей загадкой.